Бейлис Менахем Мендель

БЕ́ЙЛИС Менахем Мендель (1874, Киев, — 1934, около Нью-Йорка), жертва кровавого навета, обвиненный в убийстве 12-летнего Андрея Ющинского.

Бейлис — приказчик на кирпичном заводе Зайцевых — был арестован 22 июля 1911 г., после того как 20 марта 1911 г. на окраине Киева в одной из неглубоких пещер был найден труп А. Ющинского, внебрачного сына мещанки Александры Приходько, ученика подготовительного класса Киевского Софийского духовного училища. На трупе было обнаружено 47 колотых ран.

Уже в день похорон Ющинского в Киеве распространялись антисемитские (см. антисемитизм) прокламации, призывавшие к кровной мести евреям за смерть якобы замученного ими мальчика. Производившие следствие начальник Киевского охранного отделения Евгений Мищук, пристав Николай Красовский, судебный следователь по особо важным делам Василий Фененко не видели в деле никаких оснований для подозрений в ритуальном характере убийства. Они хотели привлечь к ответственности настоящих виновников преступления — содержательницу воровского притона Веру Чеберяк и ее помощников, боявшихся, что мальчик, друг сына Чеберяк, много знал о преступной деятельности посетителей и владельцев притона. Статьи в черносотенной прессе, которые настаивали на ритуальном характере убийства, запрос крайне правых депутатов 3-й Государственной думы по поводу расследования убийства А. Ющинского повлияли на министра юстиции Ивана Щегловитова, хорошо знавшего об антиеврейских настроениях императора, и он активно вмешался в ход следствия. Щегловитов отстранил от участия в расследовании судебного следователя В. Фененко, не сменяемого по закону. Е. Мищук и Н. Красовский были уволены.

Ведение следствия было поручено прокурору Киевской судебной палаты Георгию Чаплинскому. Вместо В. Фененко был командирован из Петербурга следователь по особо важным делам Николай Машкевич, построивший расследование на показаниях В. Чеберяк. Для наблюдения за следствием в Киев был направлен другой приближенный И. Щегловитова — вице-прокурор 1-го уголовного департамента Александр Лядов, который наблюдал за тем, чтобы дело развивалось в нужном направлении. Во время следствия от М. Бейлиса пытались любой ценой добиться признания в убийстве А. Ющинского. К нему в камеру подсаживали полицейских провокаторов, надзиратель, выполнявший в тюрьме обязанности палача, по ночам будил Бейлиса и сообщал, что за его казнь он получит 25 рублей и с удовольствием посмотрит, как тот будет висеть. Следствие продолжалось более двух лет, однако не удалось найти никаких доказательств виновности Бейлиса. И. Щегловитов летом 1913 г. вызвал в Петербург начальника московского уголовного розыска Аркадия Кошко, считавшегося лучшим сыщиком в России, и поручил ему ознакомиться с материалами дела и выявить «возможно выпуклее всё то, что может послужить подтверждению наличия ритуала». После месячного изучения материалов дела А. Кошко заявил министру: «Я бы никогда не нашел возможность арестовать и держать его (Бейлиса) годами в тюрьме по тем весьма слабым уликам, которые есть против него в деле». Кошко объяснил Щегловитову, почему версия о ритуальном убийстве невероятна: «...Евреи прекрасно осведомлены о юдофобских настроениях, что пышным цветом расцвели за последнее десятилетие. Они не забыли и той страшной волны погромов, что еще так недавно прокатилась по России. Как при таких условиях предположить, что евреи, убивая Ющинского, выбрали бы для этого город Киев с его многочисленными монархическими организациями... Как предположить или, вернее, как объяснить, что выбор жертвы пал не на бездомную сироту, а на мальчика, многим хорошо известного. Наконец, как согласовать противоречие: страх перед погромами, с одной стороны, и оставленной чуть не визитной карточки (в виде обескровленного тела и 13 ран на виске и темени, с другой)».

По инициативе Генриха Слиозберга и киевского адвоката Арнольда Марголина, руководителя созданного в 1911 г. комитета по защите Бейлиса, было проведено частное расследование убийства А. Ющинского, доказавшее, что виновными в преступлении были В. Чеберяк и собиравшиеся у нее воры. Несмотря на то что некоторые члены киевской судебной палаты считали, что дело должно быть прекращено за отсутствием улик, оно было передано в Киевский окружной суд. Главный инициатор дела Бейлиса — И. Щегловитов — осознавал, что никаких доказательств вины Бейлиса нет, и в беседах с членами судебного ведомства говорил, что возлагает надежду на умелого председателя суда и на счастливый случай: «Во всяком случае, дело получило такую огласку и такое направление, что не поставить его на суд невозможно, иначе скажут, что жиды подкупили меня и всё правительство». Председатель Киевского окружного суда Николай Грабор отказался вести дело Бейлиса и был заменен Федором Болдыревым, который, по свидетельству современников, был «более послушен Щегловитова предписаниям». Среди сотрудников киевской прокуратуры не нашлось желающих выступать в суде в роли государственного обвинителя, и И. Щегловитов был вынужден отправить в Киев товарища прокурора Петербургской судебной палаты Оскара Виппера.

Процесс начался в Киеве 25 сентября 1913 г. Большинство представителей русской общественности выступило против нового кровавого навета. В первый же день суда газета правого толка «Киевлянин» (редактор В. Щульгин) назвала все улики против Бейлиса сфабрикованными. В то же время черносотенная пресса неистовствовала в своих антиеврейских выпадах. Так, газета «Земщина», орган «Союза русского народа», писала: «Милые, болезные вы наши деточки, бойтесь и сторонитесь вашего исконного врага, мучителя и детоубийцу, проклятого от Бога и людей, — жида! Как только где завидите его демонскую рожу или услышите издаваемый им жидовский запах, так и мечитесь сейчас же в сторону от него, как бы от чумной заразы».

Обвиняемого защищали известные адвокаты: Оскар Грузенберг, Дмитрий Григорович-Барский, Александр Зарудный, Николай Карабчевский, Василий Маклаков. Гражданскими истцами, поддерживавшими обвинение, выступали член фракции правых в 4-й Государственной думе Георгий Замысловский и известный адвокат-антисемит Алексей Шмаков. В ходе процесса проводились медицинская, психиатрическая и богословская экспертизы, которые должны были выяснить, было ли убийство А. Ющинского ритуальным актом; большинство экспертов отвергло эту точку зрения. В богословской экспертизе участвовали гебраист Павел Коковцов, профессор Киевской духовной академии Александр Глаголев, московский казенный раввин Я‘аков Мазе, профессор Петербургской духовной академии Иван Троицкий, доказавшие абсурдность обвинения евреев в употреблении крови для ритуальных целей. Только ксендз из Ташкента Иустин Пранайтис доказывал, что иудаизм предписывает совершать ритуальные убийства, но не смог сослаться ни на один источник. Адвокаты в своих выступлениях блестяще доказали абсурдность обвинения. О. Грузенберг говорил в своей речи: «Боже, что же происходит, неужели Библейский Бог, который одинаково свят для всех религий — христианской, еврейской, неужели Библейский Бог обратился в какого-то киевского еврея, на которого идут с облавой, которого ловят и гонят... идут с облавой на Библию, на священные книги».

Присяжные заседатели были тщательно подобраны: в их число вошли 7 крестьян, 2 мещанина, 3 мелких чиновника, среди которых не было ни одного еврея. Такой состав суда давал властям возможность рассчитывать на обвинительный приговор, тем более что на присяжных оказывалось беспрецедентное в истории российского судопроизводства давление. В последний день процесса, 30 октября 1913 г., члены монархической организации «Двуглавый орел» отслужили панихиду по А. Ющинскому в Софийском соборе, который находился напротив здания суда.

Присяжные заседатели оправдали Бейлиса, но признали, что труп был обескровлен, то есть косвенно поддержали версию ритуального убийства. Бейлис вскоре после освобождения выехал с семьей в Эрец-Исраэль, а в 1920 г. переехал в США.