аскетизм

АСКЕТИ́ЗМ (по-гречески а́скесис — `упражнение, образ жизни`), воздержание от удовлетворения некоторых физических потребностей человека (в пище, сне и т. п.) и подавление чувственных влечений и желаний как средство воплощения религиозных, этических или — реже — социальных идей.

Аскетизм никогда не занимал существенного места в еврейской религии. В Библии упоминаются лишь две специфические группы, практиковавшие в той или иной степени аскетизм — назореи (см. Назорей) и рехавиты, а также различные способы аскезы, к которым прибегал Иехезкель (Иех. 4:4–15), очевидно, чтобы вызвать откровение. Единственным видом аскетизма, получившим распространение и всеобщее признание, как можно полагать, уже в библейский период, является пост, рассматриваемый в Библии как мера «смирения души» (Лев. 23:27; Ис. 58:3). Пророки неоднократно подчеркивали, что пост и другие умерщвления плоти сами по себе не ублажают Бога и правомерны и целесообразны лишь тогда, когда способствуют моральному совершенствованию человека.

Еще более критичны по отношению к аскетизму талмудические авторитеты: они рассматривают аскетизм и отшельничество как противоречащие стремлению Бога дать людям возможность наслаждаться дарованной им земной жизнью. Одним из наиболее характерных в этом плане является следующее высказывание Равы: «Всякий человек должен будет дать отчет в день Суда относительно всего дозволенного, чем он мог бы насладиться, но не сделал этого» (ТИ., Кид. 4:12). По мнению большинства исследователей, лишь в периоды жестоких преследований, обрушившихся на евреев и на иудаизм в эпоху Второго храма и после его разрушения, аскетизму придали характер широко распространенного движения, что нашло отражение также в Талмуде и мидрашах. Тогда же возникает и ряд сект, как кумраниты (см. Кумран), ессеи, терапевты, у которых тенденции аскетизма приобретают наиболее последовательное — внутри иудаизма — выражение. Именно в это время сложилась и доктрина Киддуш ха-Шем (самопожертвование во славу имени Божия).

Индивидуальная мотивация для различных видов аскезы, налагаемых на себя отдельной личностью, также допустима, но и здесь авторитеты иудаизма подчеркивают значимость не этих мер, как таковых, а цели, к которой стремится налагающий их на себя.

Средневековые ученые в целом относятся к аскетизму так же, как и авторитеты талмудического периода. Са‘адия Гаон не считает аскетизм аналогом праведного образа жизни, ибо, если бы аскетизм стал всеобщим, это привело бы к прекращению существования людей на земле. С другой стороны, Бахья Ибн Пакуда видит в регулярных постах и в ряде других видов аскетизма необходимое средство достижения этического совершенства. Согласно Шломо Ибн Габиролу, физические потребности человека нуждаются в контроле разума.

Иехуда ха-Леви протестует против представления, что умерщвление плоти является само по себе добродетельным действием. Наиболее последовательно среди средневековых философов поддерживал аскетизм Аврахам бен Хия. По Маймониду, аскетическое самоограничение столь же нежелательно, как и стремление удовлетворить все свои желания. Вероятно, лучше всего обобщил подход иудаизма к аскетизму Моше Хаим Луццатто, согласно которому самоограничение естественно для человека как стремление сохранить свою человеческую сущность; в то же время стремление лишить человека наслаждений ошибочно и грешно, ибо ведет к нарушению его физического и духовного здоровья. Об аскетизме в мистической традиции см. Каббала, а также Пост.