Эренбург Илья

ЭРЕНБУ́РГ Илья Григорьевич (1891, Киев, — 1967, Москва), русский писатель, публицист, советский общественный деятель.

Отец Эренбурга — механик, еще в юности порвал с ортодоксальной семьей, но, «...будучи неверующим, порицал евреев, которые для облегчения своей участи принимали православие...». Мать, Анна (Ханна) Аренштейн (1857–1918), хотя и получила светское образование, соблюдала еврейские традиции. В 1896 г. семья переехала в Москву, где отец Эренбурга получил должность управляющего на пивоваренном заводе. Поступив в престижную Первую московскую гимназию, Эренбург впервые столкнулся с проявлениями антисемитизма со стороны однокашников, о чем позже неоднократно вспоминал («Автобиография», 1926; «Книга для взрослых», 1936; «Люди, годы, жизнь», кн. 1-я, 1960). В 1907 г. Эренбурга исключили из шестого класса гимназии за участие в работе молодежной социал-демократической (большевиков) организации (вместе со школьным товарищем Н. Бухариным). В 1908 г. был арестован, сидел в тюрьме восемь месяцев, был освобожден под залог.

В декабре 1908 г. эмигрировал, жил в основном в Париже, где продолжил революционную работу, но к 1910 г. отошел от политической жизни. В 1909–10 гг. Эренбург издавал в Париже сатирические журналы «Тихое семейство» и «Бывшие люди» (скетчи, стихи, пародии, шаржи и карикатуры на жизнь русской социал-демократической колонии в Париже, в том числе на В. Ленина). Под влиянием встречи с Елизаветой Полонской стал писать стихи, первое стихотворение опубликовано в петербургском журнале «Северные зори» (1910, №5). В том же году в Париже вышел сборник «Стихи», а затем и др. сборники: «Я живу» (СПб., 1911), «Одуванчики» (1912), «Будни» (1913), «Детское» (1914; три последних — Париж), оцененные критикой (В. Брюсовым, М. Волошиным, Н. Гумилевым), а позже и самим Эренбургом как ученические и стилизаторские. Но уже в 1913 г. В. Короленко рекомендовал А. Горнфельду опубликовать некоторые стихи Эренбурга в журнале «Русское богатство». Одновременно Эренбург занимался переводами (Ф. Жамм «Стихи и проза», М., 1913; проза в переводе Екатерины Шмидт; «Поэты Франции. 1870–1913», Париж, 1914; Ф. Вийон «Отрывки из “Большого завещания”, баллады и разные стихотворения», М., 1916). Увлечение европейским средневековьем, Ф. Жаммом и другими католическими писателями, дружба с М. Жакобом привели Эренбурга к решению принять католичество и отправиться в бенедиктинский монастырь, однако после пережитого духовного кризиса (поэма «Повесть о жизни некой Наденьки и о вещих знамениях, явленных ей», Париж, 1916) в христианство он не перешел.

Первая мировая война с ее жертвами и разрушениями оказала сильное воздействие на Эренбурга, обострила его конфликт с действительностью, усилила присущие ему настроения скептицизма и критицизма. Сборник «Стихи о канунах» (М., 1916, сильно изуродован цензурой) пронизан резким неприятием войны, «гибнущей Европы», ожиданием краха старого мира, предощущением надвигающегося катаклизма, народных бунтов. Год 1916 г. Эренбург назвал «буйным кануном». Сборник был высоко оценен В. Брюсовым («для Эренбурга стихи — не забава и, конечно, не ремесло, но дело жизни...»), М. Волошиным и др.

В 1915–17 гг. Эренбург был корреспондентом газет «Утро России» (М.) и «Биржевых ведомостей» (П.). Военные корреспонденции этих лет позже вошли в книгу очерков «Лик войны» (София, 1920).

В июле 1917 г. с группой политэмигрантов Эренбург вернулся в Россию. В сентябре 1917 г. военный министр Временного правительства А. Керенский назначил Эренбурга помощником военного комиссара Кавказского военного округа, однако Эренбург не успел выехать на фронт. Октябрьский переворот Эренбург не принял и зимой 1917–18 гг. в московских газетах «Понедельник власти народа», «Жизнь», «Возрождение» публиковал статьи, содержащие резкую критику большевиков (в том числе В. Ленина, Л. Каменева, Г. Зиновьева и др.) и их политики. Его восприятие «гнуси и мерзости» революции отразилось в книге стихов «Молитва о России» (М., 1918), в которой оплакивалось прошлое России, купола ее церквей, а октябрь 1917 г. был назван катастрофой. Эренбург рвался как можно скорее покинуть Россию, «чтобы спасти для себя Россию, возможность внутреннюю в ней жить». Однако в конце 1918 г. он оказался в Киеве, где пережил чехарду смены властей, кровавый еврейский погром, устроенный армией А. Деникина, и другие ужасы гражданской войны. Здесь он женился на художнице Любови Козинцевой (1900–1970; сестра Г. Козинцева). В 1919 г. в Киеве Эренбург опубликовал роман в стихах «В звездах» (иллюстрации Д. Риверы), книгу стихов «В смертный час», а в Гомеле — сборник стихов «Огонь». В конце 1919 г. он перебрался в Крым, а весной 1920 г. — в независимую Грузию. При помощи советского консула в августе 1920 г. выехал в Москву. Вскоре был арестован ЧК и обвинен в том, что он агент Врангеля, однако затем был выпущен на свободу. Работал в театральном отделе Наркомпроса, руководил детскими театрами РСФСР. В 1920 г. в Москве вышли его книги стихов «В раю» и «Испанские песни» (обе написаны от руки и размножены небольшим тиражом). При поддержке Н. Бухарина Эренбург получил советский заграничный паспорт, направление в творческую командировку и в апреле 1921 г. покинул Россию.

Сначала жил в Париже, но французские власти не разрешили ему проживать в стране, и он уехал в Бельгию, а осенью 1921 г. — в Берлин, где прожил до 1924 г. В этот период Эренбург опубликовал сборники стихов «Раздумья» (Рига, 1921), «Кануны» (Берлин, 1921), «Зарубежные раздумья» (М., 1922), «Опустошающая любовь» (Берлин, 1922), «Звериное тепло» (Берлин, 1923). Эти сборники подводили итог пережитых потрясений и описывали рождение «иного, великого века», по отношению к которому поэт испытывал «восторг и ужас», уподобляя революцию кровавому смерчу и сравнивая ее с «опустошающей любовью» и «очистительным костром». В 1922 г. в Берлине он издал философско-сатирический роман «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников...». В этом произведении журналистика сочетается с поэзией, ирония со скепсисом. Стоящему на краю пропасти миру, хаосу войны и революции противопоставляется железная, антигуманная дисциплина постреволюционного общества советской России. Это особенно проявляется в главе «Великий инквизитор вне легенды», в которой гротескно описана беседа Хулио Хуренито с В. Лениным в Кремле (кстати, последний положительно оценил роман).

В Берлине Эренбург сотрудничал в журналах «Русская книга» (1921) и «Новая русская книга» (1921–23), а также в 1922–23 гг. вместе с Э. Лисицким издавал международный журнал современного искусства «Вещь» (русский, немецкий, французский языки). В 1922 г. Эренбург опубликовал книгу «А все-таки она вертится» (манифест в защиту конструктивизма в искусстве). В том же году вышли «Шесть повестей о легких концах» и сборник рассказов «Неправдоподобные истории» (один из рассказов похвалил И. Сталин), посвященный революционным и послереволюционным переменам. Затем были опубликованы мистерия «Золотое сердце», трагедия «Ветер» (1922), романы «Жизнь и гибель Николая Курбова», «Трест Д. Е.» (оба — 1923), «Любовь Жанны Ней» (1924), сборник новелл «Тринадцать трубок» (1923), основные мотивы которых — конфликт долга и чувства, противопоставление человека обществу и критика капитализма, буржуазной морали, распада европейской культуры.

В 1924 г. Эренбург посетил Москву, где выпустил книгу «Бубновый валет и компания» и выступал с лекциями, а летом того же года обосновался в Париже. В социально-психологических романах «Рвач» (1925), «В Проточном переулке» (1927) показаны противоречия периода нэпа. В 1928 г. в Париже вышел роман «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца» о жизни, приключениях и смерти портного из Гомеля, которого западные критики называли «еврейским Швейком». Следуя за перипетиями жизни своего героя, Эренбург с издевкой и сарказмом касается всех основных институций советской жизни: бюрократии и суда, экономики и литературы. Роман в Советском Союзе не издавался до 1989 г.

В этот период Эренбург публикует сборники статей, путевых очерков, публицистические книги, в которых сквозит предчувствие наступления эпохи реакции, фашизма, звериного национализма («Белый уголь, или Слезы Вертера», 1928; «Виза времени», 1929, и др.). В августе 1932 г. Эренбург после шестилетнего отсутствия посетил Советский Союз, где побывал на строительстве магистрали Москва—Донбасс и других грандиозных стройках первой пятилетки. В том же году Эренбург был назначен постоянным зарубежным корреспондентом газеты «Известия». Под впечатлением этой поездки Эренбург пишет роман «День второй», который в 1933 г. опубликовал в Париже, а в 1934 г. — в Москве. Роман, лишенный четкой сюжетной линии, посвящен строительству металлургического комбината в Кузнецке. Эта книга ознаменовала поворот Эренбурга к советской проблематике и идеологии, пересмотр позиции прежнего скептического отношения к советскому эксперименту и проблеме создания нового человека. Не случайно время коренного изменения взглядов писателя (начало 1930-х гг.) совпало с установлением в Германии нацистского режима. С приходом к власти А. Гитлера (1933) в очерках Эренбурга все отчетливее начинают звучать антинацистские, а порой и антинемецкие мотивы. В этой позиции слились ненависть к фашизму вообще и к нацизму в частности и его отношение к немецкому национальному характеру, о котором довольно критически он писал еще в «Необычайных похождениях Хулио Хуренито». Исходя из убеждения, что нацистский режим представляет опасность для всех соседних государств, Эренбург в сентябре 1934 г. обратился к Сталину с предложением расширить Международную организацию революционных писателей и превратить ее в объединение широких кругов интеллектуалов, поставивших целью борьбу с фашизмом и поддержку Советского Союза. Сталин положительно отнесся к предложению Эренбурга. В 1934 г. Эренбург, несмотря на то, что жил во Франции, участвовал в 1-м съезде советских писателей, где играл одну из центральных ролей. Вернувшись в Париж, Эренбург закончил роман «Не переводя дыхания» (М., 1935), посвященный социалистическому строительству и написанный в обязательных для советских писателей рамках социалистического реализма. В эти годы Эренбург выступил не только как публицист, журналист (сб. «Границы ночи», 1936) и прозаик (мемуары «Книга для взрослых», 1936; сборник рассказов «Вне перемирия», 1937; роман «Что человеку надо», 1937), но и был вдохновителем и активным участником антифашистских конгрессов писателей в защиту культуры (Париж, 1935, Мадрид, 1937).

Во время гражданской войны в Испании Эренбург был военным корреспондентом газеты «Известия» (1936–39 гг., с перерывами). В конце 1938 г., когда в СССР после «Хрустальной ночи» была организована кратковременная пропагандистская кампания против антисемитизма «германских фашистов», Эренбург под псевдоним Поль Жослен активно включился в нее. В марте 1939 г. Эренбург после разгрома республиканцев в Испании вернулся в Париж и продолжал посылать корреспонденции, бичующие нацизм. Однако уже в апреле ему сообщили из редакции «Известий», что, хотя он и продолжает числиться в штате редакции, его корреспонденции публиковаться не будут, его книга о гражданской войне в Испании также не выйдет в свет. Все это было связано с изменением в советской политике, связанной с подготовкой советско-германского пакта о ненападении (август 1939 г.). В марте 1940 г. переданный Эренбургом в издательство сборник стихов «Верность» был задержан цензурой. Когда в июне 1940 г. Париж был оккупирован немецкими войсками, Эренбург с помощью советского посольства через Германию был отправлен в Москву. В сентябре 1940 г. Эренбург начал работу над романом «Падение Парижа» — о причинах, приведших к разгрому и оккупации Франции. В январе 1941 г. первая часть романа с цензурными правками начала публиковаться в журнале «Знамя». Положение писателя в корне изменилось после звонка Сталина (24 апреля 1941 г.), выразившего удовлетворение романом и обещавшего поддержку в дальнейшей его публикации (отдельное изд. 1942; Сталинская премия, 1942). 30 апреля 1941 г. вышел из печати сборник «Верность».

С первого дня советско-германской войны Эренбург печатался в газетах «Красная звезда», «Правда», «Известия» (первая публикация после перерыва — 26 июня 1941 г.), «Труд» и др., а также во фронтовой печати. Военная публицистика Эренбурга приобрела всенародную и мировую известность. Его острые, разоблачительные статьи взывали к совести народов, укрепляли мужество, ненависть к врагу, веру в победу. На фронтах и в партизанских отрядах действовал писаный закон — на раскурку не идет часть газеты с приказами Верховного главнокомандующего и портретами членов Политбюро, но был и неписаный закон — статьи Эренбурга также не шли на раскурку. Лишь малая часть военной публицистики Эренбурга вошла в трехтомную книгу «Война» (М., 1942; четвертый том не был разрешен к печати в 1945 г.), а также в сборник статей, предназначенный для зарубежной прессы («Летопись мужества», второе дополнительное изд. — М., 1983). В 1942 г. Эренбург стал членом Еврейского антифашистского комитета и принял активное участие в работе Литературной комиссии комитета. На вершине общественного признания Эренбург вновь был подвергнут временной опале, когда в конце войны советская политика по отношению к Германии изменилась. 14 апреля 1945 г. в газете «Правда» появилась статья заведующего отделом пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Александрова «Товарищ Эренбург упрощает», в которой писателя обвиняли в разжигании ненависти к немецкому народу без учета того, что в нем имеются прогрессивные элементы.

В конце 1945 г. Эренбург побывал в Германии, публиковал репортажи с Нюрнбергского процесса, а также посетил несколько других восточноевропейских государств (сборники «Дороги Европы» и «Дорогами Европы», оба — М., 1946). В 1946 г. был издан сборник военных стихов «Дерево». Летом 1946 г. с официальной делегацией Эренбург был послан в США. Статьи об Америке носили резко критический характер и были написаны в духе начинавшейся холодной войны («В Америке», М., 1947). Еще в дни войны возник замысел многопланового романа «Буря» (1946–47; Сталинская премия, 1948). Предвоенные конфликты, мировая война и другие события этой трагической эпохи раскрыты в романе через судьбы отдельных людей. С «Бурей» сюжетно связан роман «Девятый вал» (1951–52, отдельное издание — 1953). С 1948 г. Эренбург принимал активное участие в международном просоветском Движении в защиту мира (вице-президент Всемирного совета мира, лауреат международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами», 1952, и др.).

В период борьбы с «космополитами», в начале февраля 1949 г. газетам и журналам было дано распоряжение не публиковать Эренбурга, а в конце марта один из высокопоставленных аппаратчиков ЦК заявил на собрании, что Эренбург разоблачен и арестован. После этого Эренбург обратился к Сталину, прося выяснить его положение. В ответ на это письмо Эренбургу позвонил секретарь ЦК Г. Маленков, снявший с него все обвинения. В 1949–52 гг. Эренбург неоднократно выезжал за границу, выступал на различных конгрессах в духе идеологии холодной войны, широко публиковался, был отмечен правительственными наградами, вновь был избран депутатом Верховного Совета СССР, тем самым демонстрируя «вздорность» западных утверждений об антисемитской политике Советского Союза. Вскоре после официального сообщения о деле врачей (январь 1953 г.) в Кремле состоялось вручение Эренбургу Сталинской премии мира. Но, когда по инициативе властей был организован сбор подписей представителей еврейской общественности под коллективным покаянным «Письмом в редакцию» газеты «Правда» и все, кому было предложено, подписались (за исключением М. Рейзена, Я. Крейзера, И. Дунаевского), Эренбург не только отказался поставить подпись, но и обратился к Сталину с письмом, в котором не советовал печатать это «Письмо» и говорил о вероятности его отрицательного воздействия на международное общественное мнение и на расширение и укрепление всемирного движения за мир. Сам факт такого обращения, как бы ни было оно искусно сформулировано, свидетельствует о мужестве писателя.

После смерти Сталина Эренбург первым в художественной среде ощутил и отметил произошедшие изменения. Его повесть «Оттепель» (1954–56) дала название всему периоду перемен, связанному с Н. Хрущевым. Вскоре после публикации первой части повести началась резкая критическая кампания против произведения и его автора. С этого времени Эренбург считался одним из основных носителей либеральных тенденций в советской литературе и искусстве. Острую полемику вызвали литературно-критические эссе «Французские тетради» (1958) и литературные портреты «Перечитывая Чехова» (1960). После долгого перерыва Эренбург вернулся к поэзии («Стихи», 1959), но наиболее значительным произведением последних лет его жизни стали воспоминания «Люди, годы, жизнь» (кн. 1–6, 1960–65; кн. 7 не закончена; бесцензурное, исправленное и дополненное издание всех книг в 3-х томах, М., 1990). Философские мемуары не только рассказали о духовных исканиях 20 в., но и ввели в культурный обиход советского читателя десятки до этого запрещенных имен. Их публикация стала событием для широких кругов советской либеральной интеллигенции, читавшей и понимавшей иногда «зашифрованные» размышления писателя о проблемах современности. Каждый очередной отрывок рукописи до журнальной публикации («Новый мир») проходил проверку идеологического отдела ЦК КПСС, а затем цензуры, упорно боровшихся с изощренной манерой письма Эренбурга. Мемуары были подвергнуты проработочной критике консервативными литераторами за «крайний субъективизм, неверные концепции искусства, непонимание некоторых сложных явлений общественной жизни». Эта критика была поддержана руководством страны и партии (Н. Хрущев, секретарь ЦК Л. Ильичев и др.). Эренбург, хотя его мемуары не свободны от самоцензуры, не только не поддался откровенному нажиму, но и в начале 1966 г. поставил свою подпись под петицией протеста против суда над А. Синявским и Ю. Даниэлем, которые под псевдонимами печатали свои произведения за границей.

Похороны Эренбурга по сути превратились в многотысячную демонстрацию либеральной интеллигенции, в том числе еврейской молодежи, для которой понятия «Эренбург-либерал и Эренбург-еврей были нераздельны».

Еврейские темы, мотивы и реминисценции в той или иной мере неизменно присутствовали в творчестве Эренбурга. Уже в сборнике «Я живу» (1911) он поместил стихотворение «Еврейскому народу», проникнутое гордостью за свой народ, за его великое прошлое, болью за настоящее и надеждами на будущее в родной стране, «где счастье знал ты в юности своей». Стихотворения «Евреи, с вами жить не в силах», «В Париже, средь толпы нарядной...» (оба — 1912 г.) говорят о сложном чувстве ненависти-любви к евреям, но в глубине души поэт всегда осознает свое еврейство. Стихотворение «Где-то в Польше» (1916) — отклик на военные погромы и выселения в годы Первой мировой войны. Бесконечность еврейских страданий и постоянная враждебность окружающей среды подчеркивается в колыбельной («Ночью приходили/ И опять придут/, Дедушку убили/, И тебя убьют»). Характерно, что это стихотворение по своей тональности перекликается с другим, написанным через 29 лет, — «В это гетто люди не придут». Еврейские мотивы, правда, весьма ограниченно, присутствуют и в военной публицистике (сборник «Лик войны»).

В 1918 г. Эренбург принял участие в московском альманахе «Еврейский мир» (кн. 1, «Баллада об Исаке Зильберсоне»). В 1919 г. в газете «Киевская жизнь» в период еврейских погромов, устроенных Добровольческой армией, Эренбург публикует стихотворение «Еврейская кровь» («... если бы еврейская кровь лечила — Россия была бы теперь цветущей страной...») и ответ на статью монархиста В. Шульгина «Пытка страхом» — «О чем думает жид», в котором призывает российских евреев, несмотря ни на что, «любить нашу Россию». Ответ Шульгину даже в нееврейской прессе был оценен как «стон раненого раба» (ленинградский журнал «Былое», № 1, 1925).

В «Хулио Хуренито» еврейская тема занимает значительное место. Еврейское начало, персонифицированное в литературном герое, носящем имя автора — Илья Эренбург, — противопоставлено немецкому началу, воплощенному в Карле Шмидте, который заявляет: «Убить для блага человечества одного умалишенного старика и десять миллионов — различие лишь арифметическое». Отдельная 11-я глава «Пророчество Учителя о судьбах иудейского племени» полностью посвящена грядущей трагедии еврейского народа. Пророчество открывается газетным объявлением: «В недалеком будущем состоятся торжественные сеансы Уничтожения иудейского племени в Будапеште, Киеве, Яффе, Алжире и во многих иных местах. В программу войдут, кроме ... традиционных погромов, ... сожжение иудеев, закапывание их живьем в землю, опрыскивание полей иудейской кровью и новые приемы...» Если в одной из «Шести повестей о легких концах» — «Опытно-показательная колония №62» еврейский мотив выражен лишь именем героини — педагога-идеалистки Берты Соломоновны Гольдберг, заведующей колонией для дефективных детей, и рассказом о ее жертвенной смерти, то произведение этого сборника «Шифс-карта» целиком посвящено еврейской тематике. Трагическая эпоха революции представлена здесь как предмессианский период с сопутствующими ему мессианскими муками (см. Мессия). Гибель от рук погромщиков часовщика Гирша, одного из скрытых праведников (ср. Ламед-вав цаддиким), спасает Бердичев от кровавого погрома. Так же просветленно, с улыбкой на устах, обращенной к Всевышнему, гибнет от рук убийц скорняк Шехтель в рассказе «Старый скорняк» (1928).

В творчестве Эренбурга 1920-х гг. еврейская тема присутствует в стихах «Вы принесли мене сиротство...» (1921), «Когда замолкнет суесловие» (1922) и др., в рассказе «Третья трубка» (о наргиле сефарда из Салоник) и в эссе «Ложка дегтя» (1927), она широко представлена в романе «В Проточном переулке», ей посвящены путевые очерки «Мокрым полотенцем», «Реб Йоселе и брацлавские хасиды», «Святая щука», «Сторожа гетто», «Тоже под талесом», «Вылазка», «Корчма и рабби Акива» («Виза времени»), однако полнее всего она нашла отражение в «Бурной жизни Лазика Ройтшванеца». Этот роман о неприкаянном еврейском бродяжке, которому неуютно и плохо и в Советском Союзе, и в Восточной, и в Западной Европе, и даже в Палестине, где, тоскуя по родному Гомелю, он организует Союз возвращения на родину. Несмотря на резкую критику как со стороны официальной советской пропаганды (даже в 1964 г. Л. Ильичев подчеркивал, что роман носил антисоветский характер и служил врагам СССР подспорьем в нападках на советскую власть), так и сионистских кругов, Эренбург объяснял свое нежелание печатать книгу в 1960-х гг. лишь внутренней национальной самоцензурой, так как «после нацистских зверств опубликование многих сатирических страниц мне кажется преждевременным».

В 1930-е гг., ознаменовавшие переход Эренбурга на позиции советской власти, еврейская тема в его творчестве также претерпела изменения. В романе «Единый фронт» (1930) фигурируют американские банкиры и фабриканты еврейского происхождения, лишенные каких-либо еврейских черт, а также австрийский капиталист Рубин, посещающий синагогу, жертвующий на евреев Эрец-Исраэль, пострадавших от арабов («В Палестине он за евреев. В Австрии он за себя»). В романе «Фабрика снов» (1931) действуют американские киномагнаты-евреи. В романах «День второй» и «Не переводя дыхания», в которых Эренбург начал выполнять «социальный заказ», появляются иные евреи — революционер Григорий Шор, отдающий всего себя строительству металлургического комбината, и другие строители новой жизни, евреи лишь по фамилии; на периферии повествования («День второй») присутствует семья раввина из Минска, оказавшаяся, по всей видимости, не по своей воле в Томске, у которой маленький сын уже не мыслит праздника (Рош ха-Шана) без красных флагов. В сборнике «Вне перемирия», в одном из рассказов (без названия) молодой еврей-коммунист Герш, сын хасидского (см. Хасидизм) цаддика, гибнет при подавлении рабочего бунта на фабрике, принадлежащей еврею. Похороны этого рабочего лидера превращаются в демонстрацию братства и солидарности евреев и неевреев.

В публицистике середины 1930-х гг. отношение к еврейской теме резко меняется. Например, в очерках «В джунглях Европы» хасидов, о которых Эренбург с явной симпатией писал в 1920-х гг. в путевых очерках «В Польше» и чьи легенды он использовал в «Лазике Ройтшванеце», он сравнивает с немецкими фашистами. В антифашистской публицистике Эренбурга 1933–39 гг. постоянно подчеркивается зоологический антисемитизм нацистов. При этом Эренбург постоянно замечал, что антисемитизм не является самоцелью, а лишь одним из компонентов этой человеко­ненавистнической теории и практики.

Пакт СССР и Германии и начало Второй мировой войны во многом способствовали пересмотру ряда позиций и оценок, в частности, и по еврейскому вопросу. Тогда было написано стихотворение «Бродят Рахили, Хаимы, Лии...» (1941), строки которого: «Горе, открылась старая рана, мать мою звали по имени — Ханна», — могут служить ключом к пониманию всего его дальнейшего творчества, связанного с Катастрофой и еврейской темой.

24 августа 1941 г. Эренбург выступил на митинге представителей еврейского народа в Москве с обращением «Евреям». Трагедии и героизму еврейского народа посвящены статьи «Евреи» (1942), «Земля Пирятина» (1943), «Торжество человека» (1944) и др., стихи, написанные в 1943–44 гг.: «Запомни этот ров» (1944), «Бабий Яр» (1945), «В это гетто люди не придут» (1946), «За то, что зной полуденной Эсфири» (1946), «Скребет себя на пепле Иов...» (1962) и др., а также рассказ «Конец гетто» (1944). В рамках Еврейского антифашистского комитета Эренбург хотел подготовить к печати «Красную книгу» об участии евреев в войне в рядах Красной армии и «Черную книгу» о Катастрофе. Подготовка первого сборника сразу была пресечена властями, а над вторым Эренбург совместно с В. Гроссманом провел большую работу по сбору свидетельств, привлечению соавторов, редактированию. Часть материалов, предназначенных для «Черной книги», была опубликована на идиш в сборниках: «Мердер фун фелкер» («Народоубийцы», кн. 1–2, М., 1944) и на русском языке в журнале «Знамя» (№1–2, 1944). Несмотря на многочисленные цензурные правки, книга в Советском Союзе не вышла, а ее набор был рассыпан в 1948 г. Первая часть книги была издана на румынском языке в 1946 г., на русском — с некоторыми пропусками — в Иерусалиме в 1980 г.

В своих послевоенных очерках о странах Восточной Европы Эренбург косвенно затрагивал и тему антисемитизма, ответственность за который он возлагал на силы реакции. В романе «Буря» рассказывается о судьбе еврейской семьи Альперов, часть которой живет во Франции, другая — в Советском Союзе. Членов этой семьи Эренбург проводит через Бабий Яр, Освенцим, ужасы войны. Мать, дочь и живший во Франции брат одного из главных героев романа Осипа Альпера убиты нацистами, жена погибла в бою, мстя за родных, а он находит утешение в восстановлении советской родины. Описывая судьбу Альперов, Эренбург как бы показывает, что война против нацизма объединила евреев, независимо от их политических взглядов и политического строя их стран. В «Девятом вале», продолжающем сюжетную линию «Бури», Осип, служивший в советских оккупационных войсках в Германии, во время побывки в Киеве слышит: «Что вы в Палестину не едете? У вас теперь свое государство». В сентябре 1948 г. в «Правде» была опубликована статья Эренбурга «По поводу одного письма», написанная по просьбе властей. Она была посвящена еврейскому вопросу, сионизму и Государству Израиль. Напоминая о поддержке Советским Союзом нового государства, Эренбург подчеркивал, что после создания Израиля еврейский вопрос останется, он будет решен при победе социализма во всем мире и исчезновении антисемитизма. Далее он писал, что поскольку в СССР нет антисемитизма, советские евреи — патриоты своей родины — относятся к борьбе Израиля за существование, как к любой другой справедливой войне. Независимо от отношения Эренбурга к сионизму, статья косвенно предостерегала советских евреев от необдуманных действий и предупреждала их о смене советской политической тенденции (уже был арестован Д. Гофштейн, а спустя два месяца, в ноябре, был разгромлен Еврейский антифашистский комитет). Откликом на кампанию против «космополитов» явилось написанное в 1948 г. стихотворение «К вечеру улегся ветер резкий...» (1953). В «Оттепели» Эренбург, насколько это было возможно, описал атмосферу, царившую во время дела врачей. В статьях («Дневник Анны Франк»), эссе («Перечитывая Чехова»), письмах в газеты в 1960-х гг. и в мемуарах Эренбург неоднократно затрагивал тему неизжитого антисемитизма (в том числе и в Советском Союзе). После смерти Эренбурга в 1967 г. было опубликовано стихотворение «Сем Тоб и король Педро Жестокий» о мудром и принципиальном средневековом испанском поэте-еврее.

В 1940–60-х гг. советские евреи, «ущемленные и обиженные», слали Эренбургу письма с жалобами на антисемитизм и притеснения со стороны местных и центральных властей («Советские евреи пишут Илье Эренбургу, 1943–1966», Иер., 1993).

Произведения Эренбурга переведены на все основные языки мира, еще с 1920-х гг. они переводились на идиш и иврит.