Гейне Генрих

ГЕ́ЙНЕ Генрих (первоначально Хаим, также Гарри; Christian Johann Heinrich Heine; 1797, Дюссельдорф, — 1856, Париж), немецкий поэт, прозаик, публицист.

Рос в семье, проникнутой свободомыслием и деизмом, но соблюдавшей еврейские традиции, и в городе, где действовали законы о равноправии евреев, принятые в ходе Великой французской революции. Отец Гейне Самсон (1764–1828), неудачливый купец, мало влиял на воспитание детей, которым руководила их мать, образованная и властная Бетти (Пейра, урожденная ван Гельдерн; 1771–1859). Она забрала Гейне из частной еврейской школы и определила в школу при монастыре францисканцев, а в 1808 г. — в французский лицей. Вольнолюбивый характер и оппозиционные настроения поэта формировались под знаком преклонения перед идеалами французской революции и перед Наполеоном, которого Гейне долгие годы считал распространителем ее идей («Книга Легран», 1827).

С бесправием евреев Гейне впервые столкнулся во Франкфурте, куда в 1815 г. его отправил отец, пытаясь приобщить к коммерческой деятельности. Попытка оказалась безуспешной, как и последующие, предпринятые в 1816–19 гг. дядей Гейне — Соломоном (1767–1844), богатым гамбургским банкиром. В эти годы Гейне создает первые циклы лирических стихотворений. Решив сделать племянника адвокатом, дядя субсидировал обучение Гейне на юридических факультетах университетов Бонна, Берлина и Геттингена (в 1819–25 гг.), где поэт даже получил степень доктора права. Однако лекции А. В. Шлегеля по истории литературы в Боннском университете (1819–20) и курсы философии Г. В. Ф. Гегеля в Берлинском (1821–23) больше занимали Гейне, чем юриспруденция. В Берлине, в салоне Рахели Фарнхаген фон Энзе (урожденная Левин; 1771–1833), Гейне сблизился с Л. Бёрне и другими будущими лидерами литературного движения Молодая Германия. В 1821 г. поэт издал первый сборник лирики. Тогда же стал членом Общества культуры и науки евреев (основано в 1819 г. Э. Гансом /1798–1839/, Л. Цунцем и другими), которое преследовало просветительские и реформистские цели. Однако в путевых заметках о Польше в 1822 г. Гейне утверждал, что ортодоксальные евреи Восточной Европы более достойны уважения, чем их увлеченные реформизмом западные соплеменники. В эти годы он начал писать повесть «Бахарахский раввин» (окончил в 1840 г.) о жизни еврейской общины в 13 в., борющейся с кровавым наветом.

В 1825 г. Гейне принял лютеранство в надежде получить доступ к государственной или университетской службе. Отступничество стало для Гейне на всю жизнь источником угрызений совести и огорчений; сразу после крещения он писал: «Желаю всем ренегатам настроения, подобного моему». Став христианином, Гейне продолжал оставаться для немецких властей прежде всего радикалом и к занятию какой-либо должности так и не был допущен. С 1826 г. Гейне всецело посвящает себя литературному творчеству. Его новаторские «Книга песен» (1827) и «Путевые картины» (тт. 1–4, 1826–31) вызвали восхищение читателей и оказали заметное влияние на европейскую литературу. Стихи Гейне утверждали в поэзии глубокое чувство вместо модной чувствительности эпигонов романтизма. Романтическая ирония, порой даже издевка, направленные на собственные чувства и переживания, лишали их ореола, делали их еще более человечески понятными. Немецкому стиху Гейне придал напевность народной песни, ритмическую энергию и эпиграмматичность, ввел в него интонации и обороты обыденной речи. В прозе «Путевых картин» легкость и непринужденность языка сочеталась со значительностью мысли, импровизационность описаний — с язвительной меткостью характеристик политической жизни Германии, Италии, Англии и с широтой социальных обобщений. Свою личную обездоленность поэт отождествляет с царящей в мире общественной несправедливостью («мир раскололся надвое, и трещина прошла через сердце поэта»), а путь к равноправию и свободе видит в борьбе с любой формой политического, экономического и духовного угнетения.

Разгул немецкой реакции после июльской революции 1830 г. во Франции, гонения цензуры и угроза личной свободе заставили Гейне в 1831 г. эмигрировать. До конца дней он прожил в Париже, откуда лишь дважды (в 1843 г. и 1844 г.) ненадолго выезжал в Гамбург. Гейне сближается с виднейшими французскими писателями, вдохновляет борьбу немецких радикалов за демократическую свободу, увлекается социалистическими учениями, в особенности сенсимонизмом. Его дружбы ищут Ф. Лассаль, К. Маркс и другие. Своими выступлениями в немецкой и французской прессе Гейне приобрел славу публициста европейского масштаба и создателя, наряду с Л. Бёрне, жанра немецкого фельетона. Из статей и очерков Гейне сложились книги, сыгравшие огромную роль в культурном и идейном обмене между Францией и Германией, несмотря на запрет всех сочинений Гейне общенемецким союзным собранием (сеймом) в 1835 г. Политические стихи Гейне этих лет («Современные стихотворения», 1843–44, поэмы «Атта Тролль», 1843, и «Германия, зимняя сказка», 1844) — едкая сатира, клеймящая филистерство, прусскую военщину, немецкий национализм, эгоистические устремления лжереволюционеров. В памфлете «Людвиг Бёрне» (1840) Гейне обличает ограниченность взглядов вождя Молодой Германии (что стало причиной разрыва большей части ее представителей с поэтом). В эти годы окончательно формируется характерная для Гейне антитеза «эллинов» и «назареян», художественное обобщение сил, противоборствующих, по мнению поэта, в мировой истории. Ярый враг всяких догм, религиозных и партийных, Гейне относит к «назарейству» иудаизм и христианство, политическое сектантство и уравнительские идеалы, а свое непредвзятое и широкое восприятие жизни приписывает «эллинству», присущему его натуре. Вместе с тем Гейне признает важную историческую роль иудаизма в выработке принципов справедливости и свободы. Он утверждает: «Греки — лишь красивые юноши. Евреи же всегда были мужи, могучие, непреклонные...»

Гейне противоречив не только в этом. Он защитник обездоленных, «вооруженный барабанщик революции» — и аристократ духа, эстетически оценивающий жизнь и избегающий соприкосновения с грубой повседневностью; он приверженец социалистических учений и революционных движений — и мыслитель, провидящий в победе коммунизма «неволю всей нашей новой цивилизации» и гибель после революции лучших из ее участников-евреев. Столь же сложно отношение Гейне к иудаизму и к своему еврейству. Убежденный атеист, затем пантеист, он ненавидел всякую религию, отвергал иудаизм, в особенности за то, что из недр его вышло христианство, к которому поэт относился с отвращением. Но полны гордости его афоризмы: «Библия — это портативное отечество еврея»; «Евреи сделаны из того теста, из которого делают богов». Гейне также писал: «Если бы гордость происхождением подобала воину революции и не противоречила моим демократическим убеждениям, я гордился бы тем, что предки мои происходили из благородного дома Израиля...» Свою борьбу он своеобразно связывал с судьбой евреев: «Меня одновременно преследуют христиане и евреи; последние злы на меня за то, что я не вступаю в бой за их равноправие в Бадене, Нассау и других дырах. О, близорукие! Лишь у ворот Рима можно защищать Карфаген». Дамасское дело побудило Гейне прямо выступить в защиту прав евреев. В «Лютеции» (1840–47) он разоблачает французские интриги в Сирии и осуждает евреев Франции за безразличие к судьбе своих собратьев. А к концу жизни признает в Моисее «великого художника», который «не из базальта или гранита, как египтяне, а из людей сооружал пирамиды, возводил обелиски; он взял убогий росток и создал из него... великий, вечный, святой народ... способный служить прототипом всему человечеству...»

В 1848 г. тяжелая болезнь приковала Гейне к постели — «матрацной могиле». Но творческий дух его не был сломлен. В эти годы он от адогматичного пантеизма обращается к вере в «действительного личного Бога, сущего вне природы и духа человеческого». И хотя пишет он об этом с усмешкой, равно как и о своем переходе из «эллинства» в «назарейство» («Признания», 1853–54), эти перемены отражают не только огорчение Гейне малыми плодами революций, но и его поиски более прочной духовной опоры. Среди стихов этих лет непривычной для Гейне серьезностью и теплотой тона выделяются «Еврейские мелодии» (название заимствовано у Байрона). Этот цикл стихотворений, вошедший в книгу «Романсеро» (1851), включает, наряду с трагикомическим «Диспутом», такие глубоко лиричные произведения, как «Принцесса Шаббат» и «Иехуда бен Халеви», в которых еврейство воспевается как высокое благо и источник нравственной силы. В одном из стихотворений Гейне с горечью пишет о том, что в день его смерти не прозвучит каддиш.

Еврейство Гейне, которое он, в отличие от Л. Бёрне, всегда остро ощущал, может служить объяснением многих черт его творчества. Его скепсис открывал путь смелой мысли и независимому суждению; нигилистическое отрицание общепризнанных ценностей и язвительный сарказм разрушали расхожие представления. Проникнув, как никто из современников, в самую суть немецкой общественной, политической, духовной жизни, искренне болея за судьбу Германии, Гейне все же воспринимал немецкие события с позиций универсального гуманизма и мерил их общечеловеческой мерой. Это, возможно, одна из причин огромного влияния его творчества на мировую поэзию, тогда как собственно немецкая литература усвоила главным образом открытия Гейне в области формы. И хотя некоторые его стихи стали народными песнями («Лорелея» и другие), его произведения меньше всего представляют собой воплощение немецкого национального характера или духа. Это понимали антисемиты всех времен: от поэта-либерала А. фон Платена, называвшего Гейне «этот еврейчик», до нацистов, изымавших из библиотек и сжигавших книги Гейне, чтобы вытравить даже воспоминание о нем. Все они видели в нем прежде всего еврея, а уж затем поэта.

После Второй мировой войны в обоих немецких государствах возобновилось издание произведений Гейне и трудов о нем; в 1956 г. в Веймаре состоялся международный конгресс, посвященный столетию со дня его смерти, с 1962 выходит посвященный ему ежегодник, в 1970 г. в Дюссельдорфе был открыт Институт Генриха Гейне и музей поэта, в 1997 г. — широко отмечался его юбилей. Но не случайно в середине 20 в. составитель биографии Гейне для издания «Великие немцы» (т. 3, Берлин, 1956) начинает ее словами: «Говорить о Генрихе Гейне — сегодня, по правде сказать, значит разыскивать незнакомца».

Произведения Гейне переведены почти на все языки мира. На русском языке вышел ряд изданий полных собраний его сочинений. Среди переводчиков стихов Гейне — М. Лермонтов, Ф. Тютчев, А. Блок, П. Вейнберг, Л. Гинзбург, Ю. Тынянов, С. Маршак. На иврит стихи Гейне переводили Д. Фришман и И. Каценельсон, прозу — Ш. Перльман (1887–1958). На стихи Гейне писали музыку крупнейшие композиторы мира (Р. Шуман, Ф. Шуберт, Ф. Мендельсон-Бартольди, Э. Григ, А. Рубинштейн и многие другие).