Гринберг Ури Цви

ГРИ́НБЕРГ Ури Цви (псевдоним Тур-Малка; 1896, Бялый Камень, Австро-Венгрия; ныне Белый Камень, Львовская область, Украина, — 1981, Тель-Авив), поэт и публицист. Писал на иврите и идиш.

Сын цаддика. Получил ортодоксальное еврейское образование. В 1912 г. стихи Гринберга на идиш появились в «Дер идишер арбайтер» (Львов), на иврите в «Ха-Шиллоах» (Одесса) и других периодических изданиях. В 1915 г. Гринберг был призван в австрийскую армию, участвовал в боях в Черногории, к концу войны бежал с фронта и вернулся во Львов. Сборник стихов Гринберга «Ин цайтнс ройш» («В кипении времен», 1919), издан в расширенном виде под названием «Криг ойф дер эрд» («На земле война», 1923), стал одним из первых в литературе на идиш художественным откликом на бедствия войны. Ужасы учиненного поляками еврейского погрома (ноябрь 1918), свидетелем которого был Гринберг, оставили навсегда глубокий след в душе поэта.

В 1920 г. Гринберг выехал в Варшаву, печатался на идиш в издании поэтов-экспрессионистов «Халястре» и «Ринген», на иврите в «Ха-Ткуфа». В 1922 г. предпринял издание бунтарского по духу журнала на идиш «Альбатрос». Это издание, запрещенное правительством Польши, Гринберг в 1923 г. продолжал в Берлине (№№ 3–4), где опубликовал свою поэму «Ин малхус фун цейлем» («В царстве креста»), в которой уже провидел Катастрофу. В начале 1924 г. поселился в Эрец-Исраэль.

В ранних стихотворениях Гринберга, лучшие из которых «звучат как молитвы» (З. Рейзен), преобладают мотивы религиозного благочестия, любви к женщине, к природе, тоска по земному счастью. В книге «Мефисто» («Мефистофель», 1921) их окончательно вытесняют мотивы одиночества, страха, отчаяния, крушения жизненных устоев в мире, где зло попирает веру и нравственность, чувство скорби и боль за давние и новые страдания еврейского народа. Импрессионистическая фиксация впечатлений и переживаний поэта сменяется экспрессионистической обнаженностью самовыражения, лирическая прозрачность стиха — прерывистыми ритмами и патетикой душевных бурь. Реализму в искусстве Гринберг противопоставляет право художника на погружение в глубины собственной психики.

В Эрец-Исраэль Гринберг, связанный тогда с сионистским рабочим движением и считавший себя поэтом еврейского пролетариата, стал писать почти исключительно на иврите, а с основанием газеты «Давар» (1925) сделался ее постоянным сотрудником. Он выступил с резкой критикой теории «искусства для искусства», призывал к активному включению поэзии в борьбу за подъем национального духа и свободу еврейского народа. Но крайний национализм поэта и тогда выходил далеко за рамки официальной программы рабочего движения, в котором Гринберг скоро разочаровался. В сборнике лирических стихотворений «Анакреон ал котев ха-‘иццавон» («Анакреон на полюсе скорби», 1928) все еще преобладает экзистенциалистическое мироощущение, но уже в книге «Келев баит» («Дворовая собака». 1929) Гринберг развенчивает переросшую в самоцель борьбу за улучшение жизни рабочих как отступничество от мессианской идеи возрождения еврейского государства.

Арабские беспорядки в 1929 г. и примирительная позиция еврейского руководства, удерживавшего ишув от ответных действий, побудили Гринберга вступить в партию сионистов-ревизионистов, а в 1930 г. и в подпольный «Союз бунтарей» («Брит ха-бирионим», см. также А. Ахимеир). В статьях для их газеты «Доар ха-иом» он страстно обличает британское правительство в нарушении обещаний, а руководство ишува — в измене идеалам сионизма. Как один из самых страстных глашатаев идей ревизионистской партии Гринберг был от нее избран в Асефат ха-нивхарим (`Собрание депутатов`; см. Ва‘ад леумми) и делегатом четырех сионистских конгрессов. В 1931 г. Гринберг направляется в Варшаву издавать еженедельник партии «Ди велт». По возвращении оттуда в 1936 г. Гринберг рисует жуткие видения грядущей гибели народа в поэме «Мигдал ха-гвийот» («Башня трупов»), вошедшей в «Сефер ха-китруг ве-ха-эмуна» («Книга обличения и веры», 1937), а в публицистике язвительно клеймит близорукость умеренной политики социалистического руководства ишува. В конце 1938 г. Гринберг вновь выехал в Варшаву редактировать газету «Дер момент» и с трудом добрался до Эрец-Исраэль уже после начала Второй мировой войны.

В 1945 г., когда в Палестину стали доходить вести о Катастрофе восточноевропейского еврейства, Гринберг начинает публиковать в газете «Ха-Арец» стихотворный цикл в духе средневековых кинот (элегий, см. Кина), посвященных жертвам крестовых походов. Эти стихи и поэмы, которые произвели сильное впечатление на читающую публику, были собраны в книге «Реховот ха-нахар» («Реховот Наречный», 1951), названной по упомянутому в Библии городу, приобретшему в каббале значение мистического символа. В годы подпольной борьбы с мандатными властями Гринберг подвергся аресту за поддержку Иргун цваи леумми. После провозглашения Государства Израиль Гринберг стал депутатом Кнесета 1-го созыва (1949–51) от партии Херут. После Шестидневной войны включился в движение за неделимый Эрец-Исраэль.

Литературное творчество Гринберга, прерываемое периодами молчания, имеет политическую окраску, тесно связанную с его особым, религиозно-мистическим подходом к сионизму и с его взглядами на мессианскую роль возрождения государства в исторической судьбе евреев, на исключительность этой судьбы, на извечное благородство и высокое назначение еврейского народа (в последнем Гринберг и А. И. Кук схожи по концепции). Отсюда в поэзии Гринберга мысли о Государстве Израиль «от Нила до Евфрата», о непреодолимости двухтысячелетней вражды между крестом и звездой Давида, о том, что для евреев губительно сближение с другими народами, а тем более — усвоение их образа жизни, морали, культуры. Гринберг отвергает гуманистические и рационалистические определения иудаизма, концепции его универсализма и двойственность национального и религиозного возрождения. Гринберг видит в возрождении еврейского народа нерасчленимое проявление его святости. Избраннической миссией евреев Гринберг считает возвращение в Страну Израиля и отказ от преходящих ценностей во имя возвышенной духовности. Погоня за жизненными благами порождает душевную слепоту, безразличие к гибели ближнего, неспособность разглядеть опасность. Поэт верит, что национальная миссия одолеет как упорное желание евреев диаспоры оставаться в галуте, так и безразличие ишува к их судьбе, приведя всех евреев к исполнению своего назначения. Поэт восстает против буржуазности, симпатизирует тем, кто свободен от пут цивилизации. В фанатизме эпохи Второго храма он видит образец общественной ментальности для исторических свершений. Однако причины и суть этих свершений лежат для Гринберга вне рамок рациональных законов исторического развития, так как союз Бога с еврейским народом метаисторичен. Так, в «Реховот ха-нахар» поэт начинает сомневаться во всеблагости и всемогуществе Бога: Катастрофа — кошмарная шутка, разыгранная Историей и Богом, вечным избавителем Израиля, который вдруг превратился в «смотрителя еврейского кладбища». Но тут же поэт окрыляется видением, как из пепла крематориев встает освобождение, отчаянье сменяется верой, и сама Катастрофа предстает в качестве одной лишь стороны медали, на обороте которой История уже чеканит Независимый Израиль.

С национальными мотивами в творчестве Гринберга тесно переплетены личные религиозно-философские размышления: «Я» поэта и поиски смысла существования; проблема смерти, неясной по назначению, но озаряющей смыслом жизнь; непрерывность и преемственность бытия; вера без сомнений, приводящая к слиянию национальных символов с их религиозными истоками; мучительная участь поэта-пророка, остающегося непонятым. За десять дней до Войны Судного дня Гринберг писал: «Беспечные ничего не слышат. Телефоны еще не звонят».

Гринберг разрабатывал национально-самобытную, гибкую и свободную форму стиха, основанную на ритмике поэтических книг Библии и средневековой ашкеназской поэзии на иврите. Приподнятый, иногда ораторский строй речи Гринберга, родственный интонациям библейских пророков (но также У. Уитмена), порой приводит к заглушающей поэзию риторике, но чаще стихи Гринберга отмечены немногословностью и тонким лиризмом. Так же самобытен и образный строй поэзии Гринберга — сплав из воспоминаний об отчем доме, его благочестивом покое, облеченных в библейские и аггадические понятия-символы (Адам, Ева, Эдемский сад), и элементов окружающей поэта реальности, окрашенной в мистические тона. Своеобразие этого сплава усугубляют идущая от экспрессионизма эмоциональная напряженность образов и парадоксальность их сопоставления, а также лексика Гринберга, часто использующего отдельные библейские термины, понятия и определения, почерпнутые из каббалистической литературы. Так, озаглавив книгу «Реховот ха-нахар» названием города в Эдоме, Гринберг стремится сразу же вызвать у читателя сложную цепь ассоциаций с библейскими рассказами о свирепости грабежей, учиненных эдомитами после разрушения Первого храма, затем с Римом, отождествляемым в Аггаде с Эдомом, и, наконец, с Римом как олицетворением христианского мира, который стремился истребить «Дом Иакова», то есть еврейский народ.

В 1956–57 гг. Гринберг опубликовал ряд стихотворений на идиш, что вызвало восторженные отклики в мировой еврейской прессе. Двухтомное собрание сочинений Гринберга на идиш вышло в 1979 г. в Иерусалиме. Литературная критика, редко принимая идеологические позиции Гринберга, уже давно признала его исключительный поэтический дар и ту огромную роль, которую он играет в формировании современной израильской поэзии. Творчество Гринберга отмечено премией имени Х. Н. Бялика (1947), особой премией имени Х. Н. Бялика за поэтическое мастерство книги «Реховот ха-нахар» и Государственной премией Израиля (обе — 1957). Гринберг удостоился звания почетного доктора философии Тель-Авивского университета (1978), он был членом Академии языка иврит (1959). Несколько стихотворений Гринберга в русском переводе напечатаны в журналах «Сион» (Тель-Авив, 1978, №23) и «Менора».