Гордон Иехуда Лейб

ГО́РДОН Иехуда Лейб (Лев Осипович, также Ошерович, акроним יַלַ"ג, Ялаг; 1830, Вильна, — 1892, Петербург), еврейский поэт, прозаик, публицист. Писал преимущественно на иврите, но также на русском языке и на идиш. Один из самых страстных поборников просвещения (см. Хаскала) в еврейской литературе России 19 века.

Родился в зажиточной ортодоксальной семье, получил религиозное образование и к 14 годам уже был глубоким знатоком Талмуда. С 17 лет под влиянием мужа сестры, поэта Михла Гордона (1823–90), автора песен на идиш в народном духе, Гордон обратился к светским наукам, начал обучаться русскому, польскому и западно-европейским языкам и примкнул к основанному А. М. Диком виленскому кружку еврейских просветителей (маскилим). В 1852 г. сдал экзамены за курс Виленской раввинской семинарии и с 1853 г. преподавал светские предметы в казенных еврейских училищах: до 1860 г. в Поневеже (ныне Паневежис), а затем до 1865 г. в Шавли (ныне Шяуляй). Примерно на эти годы приходится романтический, по определению самого Гордона, период его литературного творчества. Считая развитие светской литературы на иврите основным путем приобщения евреев к европейской культуре, Гордон пишет на знакомые читателю библейские сюжеты идиллические поэмы «Ахават Давид у-Михаль» («Любовь Давида и Михаль», опубликована в 1857), «Аснат бат Поти-Фера» («Аснат дочь Потиферы», опубликована в 1868) и другие, проникнутые тоской по легендарному прошлому и стилистически близкие произведениям А. Д. Лебенсона и его сына М. И. Лебенсона, с которым Гордон дружил.

Эти поэмы, в значительной мере сентиментальные и риторичные, были одобрительно встречены еврейской критикой. Популярностью пользовались его «Мишлей Иехуда» («Басни Иехуды», 1859). Сюжетам, большей частью заимствованным у Эзопа, Лафонтена, Крылова, Гордон придал национальный колорит, сделав их доступными для понимания еврейских детей. Для некоторых басен Гордона основой послужили аггадические сказания. М. Штейншнейдер по просьбе Д. Сассуна составил из басен Гордона сборник для еврейских училищ в Индии, а многие из этих басен вошли в детские хрестоматии караимов. Гордон активно сотрудничал в еврейских журналах и газетах («Ха-Маггид», «Ха-Кармел», «Альгемайне цайтунг дес юдентумс», «Рассвет», «Сион», «День»). Он помещал статьи о еврейской литературе и в русском либеральном «Голосе», где в 1861 г. выступил против обвинения двух евреев в ритуальном убийстве. Восторженно встретил послабления для некоторых категорий евреев, объявленные русскими властями в связи с реформами 1861 г. В стихотворении «Дерех бат ами» («Путь моего народа») писал о том, что близится пора, когда евреев с другими народами будут связывать узы дружбы. Но для этого еврейскому народу необходимо приобщиться к европейской культуре. Строка из стихотворения Гордона «Хакица, ами» («Пробудись, народ мой», 1861) — «Будь евреем в шатре своем и человеком, выходя из него», — стала девизом еврейских просветителей тех лет.

В 1865–72 гг. Гордон состоял смотрителем казенного еврейского училища в Тельши (ныне Тельшяй), в 1872–79 гг. — секретарем Общества для распространения просвещения между евреями в России, а также секретарем еврейской общины Петербурга. Этот период, наиболее продуктивный в творчестве Гордона, он назвал реалистическим. Это пора крушения надежд писателя на скорую эмансипацию евреев России и разочарования из-за явно недостаточного влияния маскилим на широкие круги еврейства. Гордон выступил против отрицательных явлений в жизни еврейского общества. Его «пропитанные желчью и слезами» статьи и стихи в журнале П. Смоленскина «Ха-Шахар», за которые Гордон был назван «еврейским Некрасовым», клеймили косность местечкового быта, бичевали догматизм раввинов, не желающих считаться с требованиями времени, брали под защиту угнетаемую и забитую бедноту «черты оседлости». Пафосом обличения проникнуты также сборники рассказов Гордона из жизни хасидов «Олам ке-минхаго» («Мир как он есть», 1876) и поэма о бесправии и горестной судьбе еврейской женщины «Коцо шел йод» («Из-за йоты», 1876).

Считая обособленность евреев главной причиной их бед, Гордон ратовал за реформу религиозных обычаев, за переход евреев к производительному труду в промышленности и сельском хозяйстве, за обучение еврейских детей в светских школах; вместе с тем Гордона мучило сознание, что просветительство размывает корни еврейства, что молодое поколение идет по пути ассимиляции, отрекаясь от всего национального, в том числе и от иврита, «вечным и верным рабом» которого писатель себя считал. В стихотворении «Ле-ми ани амел?» («Для кого я тружусь?») Гордон восстает против ассимиляторских тенденций и полемизирует с теми, кто обвиняет его в проповеди русификации. Гордон одним из первых в литературе на иврите обратился к жанрам новеллы и фельетона. Многое сделал Гордон и как переводчик с иврита на русский и с различных языков на иврит. Обогатив библейский язык своих ранних поэм лексикой Талмуда и мидрашей, Гордон проложил путь для языковых поисков таких поэтов, как Х. Н. Бялик и Ш. Черниховский.

В 1879 г. по ложному доносу Гордон был арестован и сослан как «неблагонадежный» в Пудож (Олонецкая губерния, ныне Карельская АССР), но через несколько месяцев благодаря усиленным хлопотам друзей получил разрешение вернуться в Петербург и стал заместителем редактора «Ха-Мелиц» (в 1880–83 гг. и в 1885–88 гг.). Его выступления в этой газете, в том числе едкие фельетоны под псевдонимом Эзов (буквально `иссоп` — растение, обладающее дезинфицирующими свойствами), а также литературные обзоры в журнале «Рассвет», которые он подписывал псевдонимом Меваккер (`критик`), пользовались большим успехом. Однако травмированный ссылкой и потрясенный еврейскими погромами в 1881 г., Гордон утратил былую уверенность в своей правоте. Последние десять с лишним лет его творчества можно обозначить как период смятенности, исканий и колебаний. Для Гордона как просветителя возрождение еврейской нации немыслимо без усвоения европейской культуры. Единственным выходом для евреев России он считает эмиграцию (главным образом в США). Но тут же он выступает и как сторонник Ховевей Цион, хоть и не верит в успех палестинофильства, и публикует стихотворение-призыв «Би-не‘арейну у-ви-зкенейну нелех» («Все в путь, и стар и млад»). Утверждая, что поселению еврейского народа в Стране Израиля должны предшествовать реформы в еврейской религии и культуре, очищение от уродливых наростов (в этом Гордон предваряет некоторые идеи Ахад-ха-‘Ама), поэт встречает книгу Л. Пинскера «Автоэмансипация» полным горечи и скепсиса стихотворением «Эдер Адонай» («Божье стадо», 1882). Однако в том же году он публикует в «Ха-Мелиц» предложение основать Общество для выезжающих в Палестину.

В истории литературы на иврите Гордону отводится место самого примечательного поэта Хаскалы, хотя некоторый схематизм его произведений дает основания оспаривать их художественную ценность. Бялик отзывался о Гордоне как об одном из величайших кудесников иврита.

Литературное наследие Гордона включает стихотворения (тт. 1–4, 1881–84, дополнительные тт. 1–2, 1898), сборник рассказов (1888) из «Ха-Мелиц», ценные для истории русского еврейства письма (тт. 1–2, 1893–94), сборник стихотворений разных лет на идиш «Сихас хуллин» («Обыденный разговор», 1887). Двухтомник, включающий прозу, стихи, автобиографию и страницы из дневника, издан в Тель-Авиве в 1953–60 гг.