Россия. Русское государство и евреи до 1772 г.

РОССИЯ. РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО И ЕВРЕИ ДО 1772 г.

Московское княжество, активно заявившее о себе в начале 14 в., когда прежние политические центры Руси были разгромлены татарами, сумело в 14–15 вв. стать центром консолидации русского (великорусского) этноса. Москва была значительным торговым центром, в ней обосновались иноземные купеческие корпорации «сурожан» (Сурожем в Москве называли все генуэзские владения в Крыму и на Кавказе) и «суконников» (привозивших сукно из Западной Европы); вероятно, среди купцов были и евреи. Оберегая жителей от религиозного «соблазна» и опасаясь шпионажа, власти селили иностранцев в отдельных кварталах и обязывали их носить особую одежду; квартиры и пища иноземцев были запретны для русских. Полагают, что строгие правила соблюдались не всегда, особенно вдали от столицы, и нарушения запрета обычно не фиксировались. Однако один эпизод пребывания евреев на Руси получил впоследствии широкую огласку, так как с ним связали начало ереси жидовствующих.

В конце 1470 г. новгородцы пригласили на княжение Михаила Олельковича из Киева (княжил до марта 1471 г.). В его свите был ученый еврей Схарья. С князем приехали для ведения торговых дел другие «литовские» евреи; летопись называет имена двух из них: Иосиф Шмойло Скаравей и Моисей Хануш. Торговые люди познакомились со священниками (в руках церкви находилась в то время служба мер и весов). Встреча образованных христиан и иудеев стимулировала пробудившийся в православной церкви под влиянием раннего протестантизма интерес к Ветхому Завету; возвращение к истокам христианства стало знаменем многочисленных церковных оппозиционеров в Новгороде и Москве. В русской церкви вспыхнули горячие дискуссии по богословским вопросам, появился первый полный перевод Библии на церковнославянский (1498). Оппозиционеры на время приобрели большое влияние в столице, пока великий князь Иван III не сделал окончательный выбор в пользу консервативного духовенства, санкционировав жестокие преследования «еретиков» (1504). Спасаясь от костра, некоторые из жидовствующих бежали в Литву и приняли там иудаизм. Обыски в домах священников, причастных к ереси, обнаружили в их библиотеках книги, переведенные литовскими евреями с иврита на западнорусское наречие, например, трактат Маймонида по логике, сочинения по астрономии и астрологии и другие (см. Православие). Отголосками ереси были выступления русских просветителей-реформаторов середины 16 в. — Матвея Башкина (в 1553 г. арестован и осужден церковным собором за ересь) и Феодосия Косого (арестован в связи с делом Башкина в том же году, бежал из-под стражи в Литву, перешел в иудаизм и женился на еврейке).

Несмотря на опасения церковных кругов, Иван III вел дела с зарубежными евреями, руководствуясь прагматическими соображениями. Еще в 1472 г. посредником в переговорах между Москвой и крымским ханом Менгли-Гиреем был купец из города Кафа, еврей Хозя Кокос (его письма на иврите доставлял ко двору Ивана III шурин Кокоса Исуп, приезжавший по торговым делам в Москву). В своем письме Кокосу от 1474 г. великий князь просил посредника впредь «жидовским языком грамот не писать»; вероятно, появились трудности с переводом. Тем не менее, политические и торговые поручения Ивана III Хозя Кокос выполнял и в 1486 г. Длительную переписку Иван III вел в 1484–1500 гг. и с Захарией де Гвизольфи, князем Таманским, которого царь и его приближенные считали евреем (многие современные историки еврейство Захарии отрицают). В правление Захарии княжество подверглось нападению турок, и после безуспешной попытки князя получить помощь от Генуэзского банка он вступил в переговоры с великим князем Московским о переходе под покровительство Руси. Иван III охотно откликнулся на обращение «жидовина Захарьи Скарьи» и впоследствии неоднократно приглашал князя переехать с семьей и двором в Москву. Захария все же осел в Крыму и служил у Менгли-Гирея. Переписка Ивана III с Захарией вызвала беспокойство церкви. Сохранилось послание некоего инока Саввы боярину Дмитрию Шеину, одному из царских гонцов к Захарии Гвизольфи: инок умоляет боярина быть осторожным и «отложить от сердца» все слова «жидовина», дабы не постигла его участь новгородских попов, «учение жидовское приимших». В 1490 г. Иван III пригласил ко двору для лечения сына «лекаря-жидовина Леона из Венеции». Леон поручился, что вылечит больного, но сын умер, и врач был казнен.

Поездки евреев в Московскую Русь по торговым делам продолжались и при сыне Ивана III, Василии III. Однако подозрительный Иван IV Васильевич (Грозный) запретил всякое пребывание евреев в стране и следил за тщательным соблюдением запрета. В 1545 г. были сожжены товары еврейских купцов из Литвы, приехавших в Москву. Когда польский король Сигизмунд II Август в 1550 г. напомнил русскому царю, что предшественники Ивана свободно впускали всех купцов его страны, христиан и евреев, Грозный ответил резко, намекая на ересь жидовствующих и историю с лекарем Леоном: «жиды... людей от крестьянства [то есть христианства] отводили и отравныя зелья в наше государство привозили... И ты бы, брат наш, вперед о жидах нам не писал!»

Евреи польских городов и крепостей, завоеванных русскими в ходе Ливонской войны, сполна испытали на себе ужасы садистского неистовства Ивана Грозного. Стрельцы сжигали евреев живьем, вешали или топили отказавшихся креститься вместе с детьми (см. Киддуш ха-Шем). Так, в 1563 г. после занятия Полоцка по приказу Ивана были утоплены около 300 человек. Согласившихся принять крещение (см. Крещение насильственное) уводили в плен, превращая в крепостных. Сохранился документ от 1576 г., по которому владелец деревни Починок Кашинского уезда Тверской губернии, отписывая Троице-Сергиеву монастырю деревню, оговаривал, что люди «жидовского живота», а также угодья остаются в его собственности.

Сразу после смерти Ивана Грозного в 1584 г. запрет на въезд евреев стал соблюдаться менее строго. В том же году появляется сообщение о двух евреях — Свиборе и Кадыше, которые посетили Москву в составе литовского посольства. Значительные масштабы принял въезд евреев в Московскую Русь в Смутное время, особенно в правление Лжедмитрия I (1605–1606), пришедшего к власти с помощью польского войска. Евреи входили в свиту самозванца и пострадали при его низложении. По некоторым сообщениям, претендовавший на московский престол Лжедмитрий II был выкрестом из евреев и служил в свите Лжедмитрия I, а раньше жил в Шклове под именем Богданко и работал учителем. С воцарением Романовых (1613) запреты на въезд иностранцев, особенно евреев, были подтверждены. Когда в 1637 г. польский король Владислав IV обратился к царю Михаилу Федоровичу с просьбой разрешить торговую поездку в Москву королевскому фактору Аарону Марковичу из Вильно (см. Вильнюс), царь потребовал, чтобы послан был католик, а не жидовин, «коих никогда в России не бывало». Однако тот же царь двумя годами ранее подписал указ, разрешавший постоянное жительство евреев в стране. Указ был приложен к Поляновскому миру с Польшей, в котором предписывалось отпустить из Сибири пленников (в их числе евреев), желающих вернуться на родину. В указе отмечалось, что крестившиеся в православие поляки и евреи могут остаться в России, если пожелают, и оговаривалось, что это касается и не крестившихся, а местные власти должны были им «прибавить хлеба и денег».

Русско-польские войны 1632–34 гг. и 1654–67 гг. принесли много бед проживавшим в зоне сражений евреям. Во время второй из этих войн к России была присоединена Левобережная Украина (после антипольских восстаний под предводительством Б. Хмельницкого, сопровождавшихся почти поголовным истреблением евреев). В 1655 г. русский военачальник, захвативший Могилев, велел евреям, отказавшимся креститься, покинуть город; им были обещаны проводники на польскую сторону. Однако по выходе из города евреи были вероломно перебиты стрельцами. В результате войн немало евреев оказалось в русском плену. Большинство из них было расселено в Поволжье, на Урале и в Сибири; некоторые оказались со временем в московской Немецкой слободе, где жили лютеране и католики. В 1659 г. проверка, проведенная в Немецкой слободе, выявила евреев: Моску Маркова из Смоленска, Оску Александрова из Новотроицкого повета с женой и сыном, Якубку Израилева, Марко Яковлева с женою Дворкою из Горок (Белоруссия). Девушки Ганка и Рыся, дочери Меоровы, Эстерка Юдина (все из Мстиславля), а также Махля из Горок приняли лютеранство, Марчко-Захар Яшев из Дубровны в Белоруссии — католичество. Остальные продолжали жить в слободе, исповедуя иудаизм (предполагается, что после проверки и они были высланы в Сибирь). Пленников нередко принуждали к принятию православия, постригали в монахи. Опальный патриарх Никон жаловался в письме к царю Алексею Михайловичу (1671) на двух таких послушников Воскресенского монастыря, Демьяна и Мишку, которые вернулись в «жидовство» и «совратили» молодых монахов. Некоторые из монахов еврейского происхождения добились признания как мастера живописи: Иван Башмаков, отобранный в детстве у родителей, расписывал Грановитую палату Кремля в последней трети 17 в. и пользовался милостью царя; иконы Василия Познанского (около 1655 г. — после 1710 г.) не только вызывали восхищение современников, но и высоко ценились впоследствии. Среди ближайших сподвижников самого Никона находился монах еврейского происхождения Арсений Грек, основавший в 1653 г. школу в Москве, в которой было введено обучение греческому языку и латыни.

При дворе Алексея Михайловича (царствовал в 1645–76 гг.), а затем и Федора Алексеевича (1676–82) служил врач Стефан фон Гаден (Даниил Жидовин) из Бреслау (см. Вроцлав), принявший лютеранство. После смерти царя Федора разразился стрелецкий бунт («Хованщина»); чернь, разыскивая неугодных бояр, потребовала и выдачи врача, которого обвинили в отравлении царя. Стефан и его сын Михаил (Цви-Хирш) были растерзаны бунтовщиками; заступничество царицы Марфы спасло жизнь только жене Стефана.

Среди первых жителей Мещанской слободы в Москве было, согласно переписям 1676 г. и 1684 г., несколько евреев-выкрестов, в том числе Матюшка Григорьев-Еврей (основатель династии Евреиновых) и его брат Федька Григорьев из Мстиславля, Андрюшка Лукьянов, Яков Самойлов и Степан Копьев (все — из Дубровны). Жили выкресты и в московской Новоиноземной слободе. Известно о проживании евреев в отдаленных от Москвы местах. Например, в Верхотурье, небольшой крепости на севере Урала, в 1680 г. «боярский сын» Самойло Обрамов, сын Вистицкий подписался под сказкой (переписным листом) еврейскими буквами.

Несмотря на то, что в Русском государстве осело небольшое число евреев, нетерпимость к их присутствию в стране была очень сильной, что отмечалось всеми иностранцами, побывавшими в России в конце 17 в. — начале 18 в. Преобразования, происшедшие в стране в годы правления Петра I, не коснулись статуса евреев, хотя царь относился к ним без предубеждений. Петр I впервые и единственный раз в истории России, вплоть до реформ Александра II, ввел в высшие круги российской аристократии большую группу выкрестов: крещеными евреями были вице-канцлер П. Шафиров, резидент русского правительства в Амстердаме и Вене А. Веселовский (1682–1782; оба — выходцы из Мещанской слободы), генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга А. Дивьер (1682–1745) и другие. В августе 1708 г., как сообщает пинкас общины города Мстиславля, Петр I посетил синагогу этого города, и, услышав от евреев о мародерстве и насилиях со стороны его солдат, велел повесить 13 виновных. Тем не менее, Петр последовательно отклонял просьбы еврейских промышленников и купцов о въезде в Россию, не желая, вероятно, обострять отношения с церковными кругами (см. «Православие). Исключения были редки: царским фактором (торговым агентом) был Израиль Гирш (Хирш), уроженец Вильно, живший в Риге (в 1715 г. А. Меньшиков выдал ему патент на проживание в этом городе, традиционно закрытом для евреев, см. ниже); сын Израиля, Зундель, жил в Петербурге с семьей и «компаньоном» Самсоном Соломоном из Риги и был поставщиком серебра на монетный двор; Абрам Рот в 1702 г. открыл в Москве аптеку.

Петр I и русское правительство, ведя борьбу с контрабандной торговлей, неоднократно напоминали украинским гетманам о необходимости высылки с левобережья Днепра и из Киева всех находившихся там (якобы временно) евреев. Однако помещики и казацкие старшины саботировали выполнение этих распоряжений, исходя из экономических интересов. Несколько сотен еврейских семей продолжали жить на Украине, несмотря на угрозу суровых наказаний (универсал гетмана И. Скоропадского от 1721 г. предписывал штрафовать виновных, а любого обнаруженного еврея, «все его жидовское имение разграбивши, с бесчестием и умалением здоровья прочь за рубеж обнаженного выгнать»). Евреев преследовали не только власти, но и определенные круги местного населения. В 1700 г. бурсаки избили в Киеве жителя местечка Фастов (тогда было под властью Польши) Беню Абрамовича; служащие магистрата и бургомистр вырвали еврея из рук юнцов и дали ему возможность бежать, за что возмущенные бурсаки учинили погром мещан-украинцев. В 1703 г. еврейские погромы вспыхнули в Черниговском полку (так назывались территориально-административные единицы на Украине): после неожиданной смерти студента Киевской академии М. Сохны, выступавшего накануне с яростными нападками на евреев, местную общину обвинили в ритуальном убийстве (см. Кровавый навет). Оговорившие себя под пыткой Давид и Яков из местечка Городня были растерзаны толпой, шинкарь Шмуль из села Жуковицы — заживо сожжен вместе с семьей; пострадали и другие евреи. Хотя беспорядки были осуждены универсалом гетмана И. Мазепы, виновных не наказали. В 1708 г. в городе Стародуб, в то время главном торговом центре так называемой Слободской Украины, в ходе новых бесчинств было убито около 50 евреев.

Экономическая роль евреев на Украине была ограничена тремя профессиями: купец, ремесленник, шинкарь. Купцы-евреи, как видно из дневника крупного чиновника местной администрации Якова Марковича (выкрест; 1696–1770), доставляли на Украину (наряду с греками и румынами) «восточные» товары: экзотические ткани и мёд. Указ 1708 г. предписал еврейским купцам въезжать только в Киев и там продавать товары оптом; указ постоянно нарушался, и в 1720-х гг. евреи продавали свои товары, в частности, на ярмарке в Лубнах. В 1727 г. Екатерина I подписала новый указ о полном изгнании евреев из России. При этом было предписано изъять у купцов денежную выручку в золотых и серебряных монетах и обменять ее на медные деньги. Большая часть еврейских купцов была тогда выслана с Украины, и это привело к тяжелым последствиям для экономики; уже в 1728 г. власти были вынуждены ввести послабления. В январе 1734 г. правитель Малороссии, генерал-аншеф князь А. Шаховской просил Петербург разрешить, «чтобы для пользы слободских обывателей приезжим из-за границы жидам на ярманки товары продавать в рознь, на локти и фунты, а не только оптом». Прошение было удовлетворено, и вплоть до указа Елизаветы от 1742 г. (см. ниже) еврейские купцы вели здесь торговлю относительно свободно.

Роль евреев-ремесленников была, по-видимому, менее значительной. Я. Маркович в своем дневнике отметил, что в 1723 г. и 1727 г. он делал заказы евреям — портным и ювелирам. Однако основным занятием евреев на «русской» Украине в 18 в. было шинкарство. Помещики охотно нанимали для винокуренного промысла, откупов и торговли вином бесправных евреев, бежавших из польских провинций от войн и гайдамацких (см. Гайдамаки) восстаний. Подавляющее большинство беглецов, занявшихся шинкарским промыслом, были бедняками, постоянно остававшимися в долгу у нанимателей. Один из документов того времени представляет расписку Юдко Самойловича, бывшего шинкаря в имении конотопского сотника Лизогуба, своему хозяину; Юдко, задолжав Лизогубу более 500 золотых, оставляет ему в залог восьмилетнюю дочь Рухлю. Однако были и очень богатые шинкари, например, Давид Тодрасович, в 1725 г. взявший с несколькими компаньонами на откупы шинковые доходы в Шептаковской волости Черниговского полка и внесший за это в Малороссийскую коллегию громадную сумму в 3500 рублей. В деятельности шинкарей помещики и старшины были кровно заинтересованы, поэтому грозные антиеврейские указы и универсалы не исполнялись. В 1731 г. приехавший из столицы тайный советник Федор Наумов передал гетману Д. Апостолу очередное распоряжение петербургских властей о поголовной высылке евреев; тех из них, у кого остались долги казне, было велено прислать в Киевскую губернскую канцелярию. Исполнители приказа столкнулись с организованным сопротивлением. Один из крупнейших землевладельцев, генерал фон Вейзбах, в специальном письме к гетману указывал, что при изгнании «жидам не должно учиниться напрасной обиды и убытков». Когда же чиновник Стефан Лосенский прибыл в имение помещика исполнять приказание и, по всей видимости, не слишком церемонился с изгоняемыми, приказчик фон Вейзбаха, поддержанный хозяином, «бил оного Лосенского нещадно по щекам». Перепись 1736 г. показала, что правящая знать — тот же фон Вейзбах, бунчуковые товарищи (высшие чиновники гетманской канцелярии) С. Миклашевский, В. Кандыба, С. Лизогуб, генеральный обозный А. Лизогуб, генеральный судья М. Забела и другие, а также представители духовенства — продолжала держать в своих имениях евреев (корчмарей и членов их семей), в общей сложности более 240 человек (значительная часть евреев была утаена владельцами и в перепись не попала.) Перепись 1738 г. показала уже около 600 евреев на Украине, из них некоторые поселились в Малороссии давно, а Арон Волфович, арендатор шинка в селе Лемешевка, имении полковника Толстого близ Нежина, успевший жениться ко времени переписи, здесь же и родился. Многие из евреев-переселенцев занимались в Польше торговлей и ремеслами, но, попав в российские земли, все (за исключением трех ювелиров) вынуждены были заняться шинкарством.

Евреи жили и в украинских городах. Группа евреев проживала в Нежине; в Кролевце в 1731 г. евреи наряду с татарами упоминаются как жители, «наипаче пострадавшие от пожара». Об их общинной жизни сведений сохранилось мало. Нет сомнений, что в городах собирался миньян: молельный дом был в селе Жуковцы близ Чернигова, где погиб в 1703 г. арендатор Шмуль (см. выше).

Из Смоленска, присоединенного к России, как и Украина, в 1654 г., евреи были изгнаны, а оставшиеся — насильственно крещены. Однако в начале 18 в. по инициативе вице-губернатора князя В. Гагарина евреям было разрешено брать на откуп таможенные сборы и винный промысел, а также заниматься торговлей. Из евреев, принявших приглашение на откупы, наиболее известен богатый и предприимчивый Борох Лейбов (1663–1738). В 1717 г. он поселился в деревне Зверовичи с группой других евреев, вероятно, компаньонов или служащих. Через несколько лет в Зверовичах была построена синагога. Деятельность еврейских торговцев вызвала недовольство конкурентов. В 1722 г. смоленские мещане Герасим Шило и Семен Паскин жаловались на «смуту и прельщение», которые чинят евреи, хваля свою веру и хуля христианскую. Бороху доносчики приписали не только бурные диспуты о религии, но и жестокое избиение священника соседней церкви Авраама за то, что тот «басурманской вере укоризну чинил», после чего священник скончался (Борох на следствии показывал, что тот умер с перепоя). Доносчики призывали выслать евреев. Получив жалобу мещан, Синод постановил: «жидовскую школу (то есть синагогу) разорить, а имеющиеся в ней книги сжечь. Смоленскому архиерею предписывалось расследовать «пакости» Бороха. Синод потребовал также от Камер-коллегии отнять у Бороха и других евреев откупы и передать их «благочестивым христианским жителям»; Сенату было предложено подготовить указ о полном изгнании евреев. В 1727 г. были оглашены указы Екатерины I: от 14 марта — о высылке Бороха Лейбова и неотдаче откупов евреям и 26 апреля — об изгнании евреев из России. Однако в 1728 г., после представления гетмана Даниила Апостола о тяжких экономических последствиях указа (см. выше), Сенат решил допускать евреев на ярмарки; специальное разъяснение распространяло это решение и на Смоленск. Борох вернулся в Россию, и следствие по его делу приняло новый оборот. Соборный священник Н. Васильев и инквизитор Смоленской епархии дьякон Г. Никифоров, проводившие дознание по распоряжению архиерея, дополнили обвинение, приписав Бороху и его жене ритуальное истязание служившей у них крестьянки. В деловых поездках Борох не раз посещал Москву; там он познакомился и сблизился с отставным флотским капитаном Александром Возницыным, человеком образованным и склонным к религиозным исканиям. Еще до знакомства с Борохом Возницын совершил паломническую поездку на Север, посетил Соловецкий монастырь; прочитав Ветхий завет, он проникся иконоборческими настроениями, сжег часовню в своем имении и утопил иконы. С Борохом они сличали славянский и масоретский (см. Масора) тексты Библии, вели богословские дискуссии. А. Возницын просил ознакомить его с еврейскими обычаями. Борох и Возницын совершили поездку в Смоленск и далее в Польшу. В белорусском городе Дубровна Возницын совершил обрезание и принял иудаизм, что было строжайше воспрещено законами России. В 1737 г. жена Возницына донесла об этом в московскую Синодальную канцелярию. Отставной капитан был схвачен, вскоре арестовали и «совратителей» — Бороха и его зятя Шмерля. Трое обвиняемых были доставлены в Петербург. Синодальная канцелярия, Юстиц-коллегия и Сенат настаивали на продолжении расследования (возможно, желая оттянуть жестокий финал), но императрица Анна Иоанновна приказала немедленно осудить двух виновных: Борох Лейбов и Возницын были 3 июля 1738 г. приговорены к казни (Шмерля оправдали) и 15 июля публично сожжены на Адмиралтейском острове в Петербурге.

Громкое дело о «совращении» офицера произвело глубокое впечатление на правящие круги и активизировало давние антиеврейские тенденции. В начале 1739 г. Сенат издал указ о полном изгнании евреев; как и прежде, украинские помещики сумели «отложить» исполнение указа, использовав подходящий повод. Малороссийская войсковая канцелярия заявила, что в условиях ведущейся войны с Турцией высланные евреи могут сообщить неприятелю военные тайны, и Москва вынуждена была согласиться со столь серьезным аргументом. Однако по завершении войны императрица Елизавета Петровна 2 декабря 1742 г. подписала давно готовившийся указ. В документе отмечалось, что и прежние указы и установления предписывали изгнание евреев, однако они продолжают жить в России, «а наипаче в Малороссии». Поскольку евреи — «имени Христа Спасителя ненавистники», то христианам следует ожидать от них «крайнего вреда». Исходя из этого, было предписано всех евреев, мужчин и женщин, «какого бы кто звания и достоинства ни был», немедленно из России выслать и впредь в империю «ни для чего не впускать». Нарушителям грозили «высочайший гнев и тягчайшие истязания». Отныне право оставаться в России имели лишь евреи, принявшие крещение, но им был запрещен выезд (чтобы предотвратить возвращение в иудаизм).

Как и прежде, войсковая канцелярия Малороссии выступила с прошением разрешить евреям приезд на ярмарки, мотивируя просьбу ссылками на громадные убытки казны и частных лиц в случае разрыва связей с еврейскими купцами. На этот раз союзниками украинских помещиков и мещан выступили лифляндские и латгальские дворяне, а также мещане Риги (Рига вошла в состав России в 1710 г., Лифляндия — в 1721 г., Латгалия — в 1722 г.). С ходатайствами об ослаблении запрета на экономическое сотрудничество с евреями выступили Лифляндская губернская канцелярия и рижский магистрат. Сенат счел аргументы просителей весомыми и представил соответствующий доклад Елизавете. Но императрица была непоколебима и на докладе написала: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли» (1743). Последующие настойчивые прошения магистрата Риги (1744) остались без ответа. Указ на этот раз был скрупулезно выполнен, и тысячи евреев западных окраин России вынуждены были покинуть страну; изгнание вновь сопровождалось изъятием золотых и серебряных денег и заменой их медной монетой. Елизавета испытывала, вероятно, мистический страх перед евреями. Если ранее банкир-еврей Леви Липман (Ицхак Либман; конец 17 в. — предположительно 1745 г.), «обер-гофкомиссар» двора, смог пережить даже отставку своего покровителя, временщика Бирона, и продолжал службу (см. придворные евреи), то Елизавета Петровна в 1748 г. лишила полагавшейся пенсии отставного академика и придворного врача — маррана А. Санхеца (Санчеса; 1699–1783) исключительно по подозрению в тайной приверженности иудаизму. С воцарением Екатерины II (1762), чуждой предрассудков, положение евреев не изменилось: новая императрица старалась не задевать сложившихся стереотипов. В записках Екатерины II рассказано, что в первые дни ее правления она была приглашена в Сенат для утверждения постановления о допуске евреев в страну. Начать правление с подобного указа императрица сочла неудобным, хотя была согласна с его содержанием; обсуждение вопроса было отложено. В манифесте о приглашении в Россию иностранцев (декабрь 1762 г.) специально оговаривалось: «кроме жидов». Однако в новом манифесте (июль 1763 г.) этой оговорки уже не было.

Круги, заинтересованные в восстановлении торговли с евреями, оказывали давление на петербургские власти: с новой просьбой о дозволении евреям «временно» приезжать по делам обратились к царице «шляхетство и старшины» Малороссии вместе с гетманом (1764); с подобным же предложением по просьбе рижского магистрата выступил в Сенате депутат Риги. На просьбу украинцев был дан отрицательный ответ; в Риге Екатерина II разрешила останавливаться тем иностранным купцам (в секретном письме царицы рижскому генерал-губернатору содержался намек, что речь идет о евреях), которые захотят переселиться в отвоеванную у Турции Новороссию. Возможностью поселиться в Риге воспользовалось некоторое число евреев, но местные власти пытались им в этом помешать. Евреи обратились в Канцелярию опекунства с просьбой широко объявить о разрешении им на определенной основе проживать в городе. Это прошение было передано царице, и Екатерина II, отказав в просьбе «широко объявить», предложила местным властям относиться более снисходительно к пребыванию «иностранцев» в Риге (1764). С этого времени в городе образуется постоянное еврейское население; в 1766 г. опубликованы специальные правила о проживании евреев в Риге.

Для поселения евреев в Новороссии лично императрицей была учреждена «негласная» комиссия во главе с секунд-майором Ртищевым, обосновавшаяся в Риге. Комиссия была формально подчинена Канцелярии опекунства, возглавлявшейся фаворитом царицы, графом Г. Орловым. В комиссию входили евреи из города Митавы (Курляндия; ныне Елгава, Латвия) Левий Вульф, Давид Леви Бамбергер, Моисей Арон и Израиль Лазарь; они были агентами по переселению, и все, кроме «старшины» Л. Вульфа, осевшего в Петербурге, стали жить в Риге. Евреев, согласившихся переселиться в Новороссию, сопровождала специальная охрана, которой руководил Ртищев. Точное число переехавших до 1772 г. евреев неизвестно; вероятно, их было несколько сотен человек.

С евреями косвенно связаны некоторые внешнеполитические действия России в 18 в. В 1734 г. русские отряды помогли Польше подавить выступление гайдамаков, в ходе которого жестоко пострадали евреи. Неоднозначно российское влияние на события Колиивщины 1768 г. Выступление гайдамаков было спровоцировано прибытием на Правобережную Украину русских войск, посланных на борьбу с Барской конфедерацией (антирусская шляхетская группировка). Действия украинских повстанцев, истреблявших евреев и громивших польские гарнизоны, политически были выгодны России. Однако размах восстания, приведшего к разорению Подолии и Волыни, напугал правительство Екатерины II, и русские отряды вновь помогли польским правительственным войскам разгромить гайдамаков.

См. Россия.